С самого начала мы собирались возвести Марона на престол. Его заслуги в этом нет, но троюродный дядя мальчишки за год до известных тебе событий стал верховным казначеем. Он держал в своих руках все деньги королевства и обладал безграничным влиянием. Собственно, именно он и был настоящим правителем страны. У кого деньги у того и власть. Спившийся и безумный Дидон был только ширмой. Лагон — дядя Марона обещал нам поддержку. Без его участия в заговоре восстание было обречено на провал.

Все, что говорил Гамон, было для меня новостью. Неискушенный в дворцовых интригах я не знал ничего, кроме того, что наш прежний король сошел с ума. Я хорошо помнил дядю Марона и свой единственный разговор с этим малоприятным человеком. Он знал, что я ношу амулет, позволяющий претендовать на трон и, кажется, догадывался о том, что он достался мне обманом.

— Лагон мне не доверял, — продолжал Гамон, — он думал, что мы с Ругоном попытаемся возвести на трон тебя, а не Марона, поэтому решил подстраховаться. В тот момент, когда вы пробивались из подвала на первый этаж, он привел в тронный зал отряд нанятых им гвардейцев. Все случилось слишком быстро, и я не успел вас предупредить. По сути, они сразу захватили меня в плен. Я мог либо погибнуть, выступив против Лагона, либо присоединиться к нему.

— И ты… — начал, было, я, но комок в горле не дал мне закончить.

— Во имя будущего страны я пожертвовал своими друзьями.

— Ты мог встать рядом нами, — сказал я.

— Не мог он, — неожиданно вклинился в разговор Рипон, — не мог! Кто бы тогда позаботился о принце? Кто бы все эти годы сдерживал распоясавшуюся семейку Марона? Кто бы спас тебя от смерти? Неужели ты не понимаешь, что только благодаря Гамону наша страна еще не превратилась в огромную тюрьму, а вы с Бибоном все еще живы?!

Умом я понимал, что пытается сказать мне Рипон, но сердце не готово было принять такую правду. При желании любой поступок можно было оправдать, но я всегда считал, что жизнь каждого человека бесценна и не Гамону решать, кого приносить в жертву.

— Тибон, послушай… — начал было Рипон, но я предостерегающе поднял руку. Слишком много слов было сказано и мне необходимо было пару мгновений для того, чтобы осознать, что происходит.

— Тогда в тронном зале ты назвал Ругона предателем и отступником, — я в упор уставился на Гамона, — как ты думаешь, что твой друг подумал о тебе перед смертью?

По лицу вельможи пробежала едва заметная тень, но он быстро взял себя в руки.

— Я надеюсь, что Ругон верил мне до конца, — сказал он.

Я только головой покачал. У каждого была своя правда, и только боги смогут когда-нибудь рассудить нас. В очередной раз великие сыграли со мной злую шутку и перевернули все с ног на голову. Много лет назад они разожгли в моей душе ненависть к Гамону, а теперь предлагали поверить в то, что все это время мой злейший враг был моим другом.

— Так это ты спас меня тогда, — с трудом выдавил я из себя, — ты не дал Марону добить меня в тронном зале?

— Да.

— Зачем?

— Я хотел, чтобы ты жил.

Я сокрушенно покачал головой.

— Для чего? Лучше бы я остался там вместе с Ругоном. Мы бы вознеслись с ним к сверкающим вершинам и навсегда забыли об этом ужасном мире.

— Ты был нужен мне, Тибон, — ответил Гамон, — ты и сейчас мне нужен.

Солнце садилось за горы, и Паус погружался во тьму. На площади факельщики зажигали редкие фонари, а сторожа кричали, — ночь, ночь! Спите!

Рипон поставил на стол массивные канделябры.

— Садись ближе, Тибон, — сказал он, — самый важный разговор еще впереди.

— Еще не все? — спросил я, с тоской глядя на маленького воина.

После беседы с Гамоном я чувствовал себя ужасно. Воспоминания захватили меня и боль утраты, утихшая в последнее время, вернулась. Перед глазами проносились картины далекого прошлого — штурм дворца, слезящиеся печальные глаза покойного владыки, смерть Ругона. Больше всего мне хотелось сейчас лечь на постель, отвернуться к стене и забыться мертвым сном.

— Двигайся к столу, — повторил Рипон, — вопрос серьезный и лучше нам его решить сегодня.

Я пересел поближе, от души жалея, что для нашей встречи дворяне не догадались купить вина. Пару кружек мне бы сейчас не помешали.

— Рипон, проверь, пожалуйста, не подслушивают ли нас, — попросил Гамон и красноречиво уставился на дверь.

Маленький воин подошел к выходу и выглянул в коридор.

— Ступайте вниз, — сказал он охране.

За стеной послышалась какая-то возня и шум удаляющихся тяжелых шагов.

Какое-то время Рипон смотрел вслед уходящим телохранителям желая убедиться в том, что они на самом деле оставили свой пост, потом осторожно прикрыл дверь и вернулся на свое место.

— Можешь говорить.

Гамон кивнул, сплел перед собой длинные тонкие пальцы и прошептал так тихо, что я едва смог расслышать его, — Бибону пришло время вернуться в большой мир. Война стоит у порога и в Западной пуще он будет уязвим. Отдай нам мальчишку.

Так вот зачем я ему понадобился. Не трудно было догадаться. Конечно, я понимал, что рано или поздно за принцем придут, но надеялся, что это случится еще не скоро. Я так прикипел душой к Бибону, что просто не в силах был его отпустить.

— Вы сможете спрятать его от войны? — спросил я, окинув дворян подозрительным взглядом.

— Нет, — Гамон отрицательно покачал головой, — он присоединится к войску и примет участие в битве.

Сначала мне показалось, что я ослышался.

— О чем ты говоришь, — возмутился я, — значит, по-твоему, в Западной пуще он будет более уязвим, чем на поле боя?

— Он будущий король, — сказал Гамон, — именно в битве он должен явить себя миру.

Я хотел возразить, но Рипон не дал мне и рта раскрыть.

— Марон и его дядя падут в бою, — пояснил он, — а мы провозгласим Бибона королем прямо на ратном поле.

Потрясенный я едва не свалился с табурета. Так вот, что задумали эти два интригана!

— Отличный план для переворота, — процедил я сквозь зубы, — прошлый тоже был хорош, только потом большинство его участников пришлось хоронить.

— Послушай, — Рипон поднял руки в примирительном жесте, — Гамон и его люди войдут в охрану Марона. Молодой король горяч. Скорее всего, он кинется в самое сердце битвы. Тогда нам не придется ничего делать, но, если кочевники его не убьют, наши люди сделают это за них.

В сердцах я хлопнул ладонью по столу. Ну, когда этот Гамон,